Дмитрий Лопухов
Разные Берроузы Олежки Соколова

  Дело было в шестьдесят пятом году.
  Некто Мазуров Кирилл Тимофеевич, уроженец деревни Рудня-Прибытковской Гомельского уезда Могилевской губернии, четырнадцатого, надо заметить, года рождения, вполне ожидаемо стал первым заместителем Председателя Совета Министров СССР. Мазуров, член Политбюро ЦК КПСС, водил дружбу с тогдашним главным редактором издательства "Знание". А "Знание", следует отметить, с шестьдесят третьего года начало издавать фантастику. Робко начало, осторожненько; со сборников.
  К чему все эти сведения? Сейчас, сейчас узнаете.
  Кирилл Тимофеевич страсть как любил американского писателя Эдгара Райса Берроуза. Еще в школьном возрасте зачитывался только-только изданными на русском языке романами "Боги на Марсе" ("The Gods of Mars") и "Полководец Марса" ("The Warlord of Mars"). Чуть позднее добрался до "Тарзана". Любил Мазуров Берроуза так сильно, что на книжных полках романы американца стояли рядом с томиками Шолохова и Гайдара.
  Прознал об этом тогдашний главред "Знания". И решил к ожидаемому назначению Мазурова первым заместителем Председателя Совета Министров СССР преподнести подарочек: издать солидным тиражом какой-нибудь роман Берроуза и напечатать на первой странице посвящение Мазурову. Руководство "Знания", разумеется, хотело поиметь с этого кое-какие дивиденды; не финансовые, конечно. Ну, вы разумеете.
  Так вот, загорелся главный редактор идеей; взвалил ее на плечи свежесозданного отдела научной фантастики и укатил с семьей на заслуженный отдых. Руководитель отдела почесал голову и перекинул задание на некоего Олега Соколова, проворного молодого редактора. Соколову организовали командировку в штаты, где он должен был поиметь явное сношение с каким-то тамошним литературоведом. Соколов, на английском говорил хреново, два слова из десяти понимал. И всю встречу мудро кивал, время от времени вставляя слова "yes" и "understand". Зато привез с собой...
  Напомним, что на дворе шестьдесят пятый год.
  ...Привез с собой книгу "Naked Lunch", только-только разрешенную в США официальной цензурой. Чтобы прочитать имя на обложке познаний Соколова хватило: автором романа был Берроуз. Но, вот беда, другой Берроуз. Не Эдгар Райс, а Уильям Сьюард. Соколов и про первого-то никогда доселе не слышал, что уж тут про второго говорить.
  Прибыв в СССР, Соколов доложился начальству, что привез наисвежайшую книгу заказанного автора, которую, к тому же, запрещала буржуазная цензура. Руководство, смекнув, что забугорная цензура просто так книги запрещать не будет, возликовало. Наверняка, решило руководство, там полно коммунистической пропаганды и идеалов марксизма.
  Переводить роман посадили некоего профессионального лингвиста, имя которого, увы, история не сохранила. Куратором проекта назначили, разумеется, Соколова. Через две недели лингвист прибыл в "Знание", потрясая страницами с машинописным текстом. Выражался переводчик словами далекими от лингвистической науки.
  "Что, блядь, за говно вы мне сунули? Что это за хуйня? -- орал несохраненный историей лингвист. -- Вы и меня, блядь, и себя под статью подвести собираетесь? А?"
  Безымянный переводчик листки на стол Соколову пошвырял и убыл. Тут бы Олежке забить тревогу и к руководству отдела обратиться, но... Забоялся за карьеру свою, за будущее Соколов. Откопал через знакомых студентика какого-то, на английском недурно шпарившего, Марка Твена самостоятельно переводившего, и ему "Naked Lunch" передал. Велел перевести.
  Студент, ясное дело, как сумму гонорара узнал, офигел от счастья. И за месяц роман перевел.
  У Уильяма Берроуза в "Naked Lunch" полным-полно было лексики, как бы это сказать, специфической. Ей, разумеется, в университетах не обучали. Так что студентик, где текста не понимал, от себя писал. Удивлялся, мягко говоря, содержанию, но, памятуя о наказе Соколова держать рот на замке, молчал.
  Рукопись Соколов читать не стал, полистал малость и отдал в типографию. На цензурной лютовке текст вообще просматривать не стали. Сыграло роль то, что Соколов подмазал. Да и посвящение, которое на первой странице написали, тоже воздействие поимело. Немалый тираж, аж в 500000 экземпляров, спешно отгрузили и по книжным развезли.
  На следующий день начался Апокалипсис.
  Соколову, уже видевшему себя в кресле заместителя руководителя отдела, нескончаемым потоком шли звонки. Жадные до переводной литературы директора и продавцы книжных захапали себе по экземплярчику свежатинки. Ночью сели за чтение, а к утру...
  И все бы, может, обошлось обычным отзывом тиража, увольнением и жесткими санкциями, если бы не...
  На первой странице красовался текст посвящения Мазурову Кириллу Тимофеевичу, придуманного еще до отпуска самим главредом. Поздравления, пожелания.
  Последняя фраза гласила: "Кирилл Тимофеевич, мы искренне верим, что вы совершите еще немало трудовых подвигов. Пусть жизненный путь будет так же ярок и красив, как путь героя этого романа, венца творчества вашего любимого автора!"
  Многие московские книжные магазины в тот день открылись с опозданием. Ни одного экземпляра романа на прилавки так и не попало.
  Дальнейшая судьба Соколова, увы, осталась неизвестной.
  
  "Запасливые торчки, иначе белочки, хранят курки против любого шмона. Ширяясь всякий раз, несколько капель я намеренно роняю в жилетный кармашек, подкладка вся уже заскорузла от ширева. Пластиковая пипетка хранилась у меня в башмаке, английская булавка вколота в ремень. Знаете, как описывают эти прибамбасы с пипеткой и булавкой: она схватила безопасную булавку, всю ржавую от запекшейся крови, выдолбила здоровенную дырку у себя в ноге, как бы раззявившуюся непристойным, гноящимся хавлом ожидающим невыразимого совокупления с пипеткой, уже засунутой ею прочь с глаз в зияющую рану..." (У.С.Берроуз "Naked Lunch")
<<< на главную